Сегодня моей маме исполнилось 67 лет. В 44-ом бабушка специально с фронта уехала рожать маму в Тамбов. Мама - дочь медсестры и военного врача и из Ташкента, которые никогда не познакомились бы, если бы не война. Ей 67, а пару недель назад она ездила кататься на лыжах со своим поклонником-бывшим коллегой, который жаждет её благосклонности еще со времен, когда он был коллегой нынешним.
Я шла с телефоном, мимо меня ехали шумные дорогие машины, а я рассказывала маме, как я её люблю, как я желаю ей всего-всего самого лучшего, чтобы она была здорова и вообще БЫЛА и как я мечтаю быть такой же живой и бодрой в её возрасте.
Мама там, конечно, прослезилась - это у нас семейное - плакать, когда хорошо.
Когда мне кажется, что мне много лет, когда я с ужасом узнаю, что вон тот дядя с брюшком и двумя подбородками младше меня, я вспоминаю, что моя мама родила меня в 34, и успокаиваюсь.
Я не помню её счастливой. Ну потому, что мой папа, который был звёздным мальчиком 60-х, капитаном команды КВН, светилом тамбовских шахмат, мечтой всех чертежниц в белых халатиках и кандидатом технических наук, пил и пьёт, как сапожник, зараза.
Но семейное счастье - какая-то такая неведомая хуйня... как загробная жизнь. Оно как бы должно быть, есть даже такие, кто утверждает, что видели его, но хрен докажешь. Хрен проверишь. Может ему снилось? с ним ли вообще это было? Так ли важно оно в итоге? зато остаются дети. Они растут, рожают внуков, звонят, пишут, приезжают в гости.
И как-то всё так проходит, начинается, уходит, продолжается, остаются только следы на лице, морщинки у глаз, седина в волосах... а глаза всё равно живые и яркие, смех звонкий. Мама. Мой самый лучший друг. Вечно молодая.
Я шла с телефоном, мимо меня ехали шумные дорогие машины, а я рассказывала маме, как я её люблю, как я желаю ей всего-всего самого лучшего, чтобы она была здорова и вообще БЫЛА и как я мечтаю быть такой же живой и бодрой в её возрасте.
Мама там, конечно, прослезилась - это у нас семейное - плакать, когда хорошо.
Когда мне кажется, что мне много лет, когда я с ужасом узнаю, что вон тот дядя с брюшком и двумя подбородками младше меня, я вспоминаю, что моя мама родила меня в 34, и успокаиваюсь.
Я не помню её счастливой. Ну потому, что мой папа, который был звёздным мальчиком 60-х, капитаном команды КВН, светилом тамбовских шахмат, мечтой всех чертежниц в белых халатиках и кандидатом технических наук, пил и пьёт, как сапожник, зараза.
Но семейное счастье - какая-то такая неведомая хуйня... как загробная жизнь. Оно как бы должно быть, есть даже такие, кто утверждает, что видели его, но хрен докажешь. Хрен проверишь. Может ему снилось? с ним ли вообще это было? Так ли важно оно в итоге? зато остаются дети. Они растут, рожают внуков, звонят, пишут, приезжают в гости.
И как-то всё так проходит, начинается, уходит, продолжается, остаются только следы на лице, морщинки у глаз, седина в волосах... а глаза всё равно живые и яркие, смех звонкий. Мама. Мой самый лучший друг. Вечно молодая.